R п о м о щ ь
изучающим ИСТОРИЮ
обслуживалась теми песнями, которые были сейчас
упомянуты. Но профессионалам писать их было не
слишком у д о бн о , так как, будучи официально
ангажированными, а не тем, кто от него бежит.
Исключением стала Пахмутова, чьи песни, например
«Н ад еж да» , по существу дышали эмиграционной
романтикой, но если бы её вызвали к начальству и
упрекнули в аполитичности, она могла бы возразить, что
её «туманы и дожди» зашифровывают БАМ. Но львиную
долю той песенной продукции, на какую возник у нас
колоссальный спрос, пришлось создавать бардам. Благо,
как раз к тому времени начался массовый выпуск бытовых
магнитофонов.
Увлечение домашним переписыванием с кассеты на
кассету длилось у нас более двадцати лет. Сейчас это как
странный сон. Если исключить некоторые удачи
Окуджавы и Вы соцкого , бардовская лирика
характеризовалась весьма низким качеством, как в
музыкальном, так и в текстовом отношении. Тем не
менее,студенты проглатывали её с жадностью. Но хотя
романтика бегства пользовалась всеобщим спросом, она
не сплачивала людей, а, напротив, разъединяла. Толстой
говорил, что все несчастливые семьи несчастливы по-
своему, так было и с нами. Уход от «светлого будущего»
был сугубо интимным и развивал в нас индивидуализм.
Поэтому, когда коммунизм окончательно рухнул, наше
общество оказалось атомизированным, а значит — легко
управляемым средствами массовой информации, так как
оно потеряло единый духовный стержень, способный
сопротивляться нажиму.
Теперь о людях другого склада — равнодушных к
романтике. Они нашли для себя другой выход. Они не
стали никуда убегать от небытийности хрущёвской утопии,
а, наоборот, начали громко поддерживать её, относясь к
такой п одд ерж к е как к некоему театральному
представлению, а свой главный интерес сосредоточили
2 4
